316
Вместо заключения
носит к периоду между строительством Соломоном Иерусалимского Храма (ок. 966-
ок. 959) и правлением иудейских царей Ахаза (731-715) и Хизкийаху (715-686). Начало
деятельности школы Кодекса святости и создание самого Кодекса — древнейшего, по
мнению И. Кноэла, документа данной школы — он относит ко времени правления Ахаза
или Хизкийаху20.
Для источника Р характерно употребление таких словосочетаний и слов, как ГГЛ^Л
(«родословия»), ГТНЭ П^рЛ («заключить Завет»), ЛТПХ («земельная собственность»), UHD4
(«имущество»)21.
П. Фольц, Ф. М. Кросс и некоторые другие исследователи отрицают существование
Священнического кодекса как самостоятельного нарративного источника. По мнению же
3. Мувинкеля, Священнический кодекс представляет собой компиляцию двух
источников — исторического и ритуально-законодательного, составленную для
реставрированной в период после вавилонского плена иудейской общины и соединенную неким
редактором с Яхвистом.
Концепция «девтерономической истории». Идея избранного народа
В рамках классической документальной гипотезы было принято говорить о шести-
книжии (hexateuch), т. е. рассматривать книгу Иисуса Навина, повествующую о
завоевании израильтянами Ханаана под предводительством этого героя, как произведение,
тесно примыкающее в литературном, историческом и религиозно-теологическом отноше-
(Heiligkeitsgesetz und Deuteronomium: Eine vergleichende Studie. Roma, 1976). Попытка установить возможное
влияние отдельных предписаний Девтерономического кодекса (Втор., гл. 12-26) на соответствующие
установления Кодекса святости предпринимается Г. Беттензоли (Deuteronomium und Heiligkeitsgesetz // VT 34
(1984). S. 385-398).
20 Отметим также точку зрения Э. А. Спейзера, согласно которой жреческое законодательство и
литература формировались в течение длительного периода времени, и было бы, в частности, некорректно относить
создание всех материалов, составляющих книгу Левита (и Священнического кодекса в целом) к какому-то
одному конкретному периоду (Leviticus and the Critics // Yehezkel Kaufmann Jubilee Volume / Ed. by M. Haran.
Jerusalem, 1960. P. 29-45. См. также, например: Levine. Leviticus. P. XXIX f.). Здесь содержаться, по его
мнению, как некоторые ранние документы, так и материалы, относящиеся к эпохе вавилонского плена и после-
пленного периода.
С. В. Тищенко выдвигает идею об одном авторе Пятикнижия, которого он идентифицирует с
представителем священнической школы Кодекса святости, работавшим, как он полагает, не ранее конца V — начала
IV в. до н. э. При этом структурно-тематическую цикличность Торы российский исследователь соотносит с
трехлетним циклом ее литургических чтений, полагая, что «Тора и трехлетний литургический цикл сложились
одновременно» в результате «единого процесса, сопровождавшего становление института синагоги»,
существенным признаком которого было регулярное публичное чтение Торы (Кто написал Тору? К литературной
истории Пятикнижия // Библия. Литературные и лингвистические исследования. М., 1998. С. 11-82).
21 В литературе отмечаются многочисленные точки соприкосновения — языковые и содержательные —
между Священническим кодексом и книгой пророка и священника Иезекиила, одного из основных
представителей священнической школы Иерусалима, деятельность которого приходится на период разрушения Первого
Храма и ухода иудеев в вавилонское изгнание (первая треть VI в. до н. э.). В то время как одни исследователи,
следуя Й. Кауфманну и его школе, считают, что Священнический кодекс являлся одним из источников
Иезекиила, другие полагают, что зависимость была обратной.