ТОМ I Глава IV. НИКОН
шие среди протестантов, часто сами отходили от православных обычаев поста,
поклонения иконам и даже от посещения храмов, исповеди и причастия. Пример не
поклонявшихся русским святыням иностранцев нередко бывал соблазнителен и
подрывал простодушную веру населения, что и вызывало нападки русского
духовенства, в частности Вонифатьева или Никона, против чрезмерных прав
постоянно живших в России иноверных. Эти широкие права иностранцев в России
особенно удивляли тех русских, которые путешествовали по Западной Европе, в
которой в середине XVII века почти совершенно не существовало религиозной
терпимости и где католики преследовали проживавших у них протестантов, а
протестанты старались обратить в свою веру ненавистных им папистов. Возвращаясь
домой, они рассказывали об этих усилиях создать единство религии в каждом
государстве, что наводило русских на мысль ввести и у себя принцип „Cujus regio,
ejus religio". Ведь как раз в это время Олеарий писал, что в России все религии—
"лютеранская, кальвинистская, татарская, турецкая", кроме католической и
еврейской, пользовались одинаковыми правами и не подвергались
преследованиям29. Вспышки преследований всегда были короткими и никогда не были очень
серьезны.
19. МЕЧТЫ О ПРАВОСЛАВНОЙ ИМПЕРИИ
Мероприятия патриарха Никона по исправлению книг почти невозможно понять,
не принимая во внимание его интерес к внешней политике Московской Руси и
ко вселенскому православию. Уже неприязнь к иноверцам и Западу неизбежно
приводила патриарха к вмешательству в международные отношения России.
Неоднократно он старался направлять московскую дипломатию на защиту
православия, выступая как вселенский покровитель единоверцев, находившихся под
гнетом поляков, турок и шведов. Вовсе не московский узкий национализм, а
глубокое чувство ответственности России за судьбы православных, живших за ее
пределами, являлось стимулом его действий. В этом отношении он был далек от
взглядов Филарета и большинства боголюбцев, которые интересовались судьбами
только Московской Руси, последней сохранившей православие и оставшейся
независимой христианской нации Востока, и наоборот, даже высказывали
некоторое опасение перед иногда "шаткими" в вере православными Польши или
Оттоманской империи. Взгляды Никона были гораздо ближе к убеждениям
Бориса Годунова, который, еще будучи регентом, указывал на вселенскую роль Москвы
в деле охранения всего православного мира, поддерживал восточных патриархов,
а в 1590-х годах даже двинул русские войска для защиты православной Грузии от
мусульман.
Теперь, в 1650-х годах, едва избранный патриархом, Никон, в свою очередь,
старается влиять на русскую политику и направлять ее с целью покровительства
и объединения всех православных. Даже такое политически нейтральное
событие, как создание новой обители на Валдае, Никон стремится превратить в
манифестацию вселенско-православной солидарности, посвящая свое любимое
детище Иверской, т. е. Грузинской Божьей Матери. Это посвящение валдайского
29 Олеарий Л. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно.
СПб., 1906. Кн. 3. Глава 33.
162
