— 98 — иное, похабствомъ вся чинятъ, и въ лицахъ бѣлость, а ае румяаство,
и въ ризахъ скудость, а инде прибавлена небылица, власы простерты—
у святителя или у преподобнаго — яко у нѣмчина, и у самого Спаса
косы и браду неподобно пишутъ, а благословящая рука—малакса,
сирѣчь оттеня мизинецъ, и подпись; Іисусъ. Еще жъ и распятіе Го¬
сподне пишутъ по'латыньски: со креста тѣло все по длинному древу
стаща низу, вверхъ руками написуютъ». Въ виду всего этого Аввакумъ за¬
ключалъ: «отче Іоно! съ фряжскихъ книгъ книги печатаютъ—таковы и
иконы дѣлаютъ... Коли ѵжь лаютъ въ книгахъ, а на иконахъ коли велятъ
истину писать? Пропала, чадо, правда, негдѣ сыскать стало, развѣ въ
огонь совѣстію собрався, или въ тюрьму, по нашему. Кому охота
Христа подержаться,—какъ правду молвить,—и молитвы ихъ, и книги,
и образы, все подобаетъ, собравъ съ просвирами въ мѣшокъ, да въ
воду съ камнемъ: такъ слава Богу, а трудящемуся побѣдный вѣнецъ
отъ Христа Ісуса» (88, I, 751—2). Имѣя въ виду такія сужденія
и отзывы, мы легко можемъ понять, по какимъ причинамъ развива¬
лось и крѣпло въ расколѣ отрицательное отношеніе къ «новописан-
нымъ» иконамъ, или къ иконамъ, писаннымъ лицами не расколь¬
ническаго общества, и скоро сдѣлалось достояніемъ цѣлой половины
его послѣдователей, которые стали знать лишь «свои» иконы. 12. Протестъ противъ тайнаго охраненія раскола и особенно противъ жизни подъ
укрывательствомъ.—Лѣса и пустыни.—«Бѣганіе».—Царская служба.—Вопросъ о мо¬
литвѣ эа царя и произведенные имъ раздоры въ расколѣ.—Вопросъ объ общеніи въ пищѣ въ узкомъ и широкомъ смыслѣ. Тайное содержаніе раскола, какъ ни было заманчиво съ практиче¬
ской стороны, представляло для его послѣдователя, однакоже, и много
недоумѣній. И въ самомъ дѣлѣ, какъ можно было примирить ученіе о
полномъ разрывѣ съ никоніанствомъ съ одной стороны, и постоянныя
уступки въ пользу общенія съ послѣднимъ съ другой? Вѣдь въ не¬
обходимости разрыва никто изъ раскольниковъ не сомнѣвался, слѣдова¬
тельно нельзя было не возражать и противъ отступленій отъ этого
требованія. Одинъ могъ говорить, что самое тяжкое преступленіе для
охранителя «древняго благочестія*—это перекреститься тремя перстами,
потому что троеперстіе есть печать антихриста; другой съ неменыпииъ
правомъ могъ утверждать, что опаснѣе всего ходить въ никоніанскій
храмъ, хотя бы только лицемѣрно, потому что этотъ храмъ есть мѣсто
особеннаго присутствія самого антихриста, тамъ его престолъ. Чѣмъ
противъ этого сталъ бы оправдываться тотъ, кого нужда заставляла
ходить въ никоніанскій храмъ такъ же часто, какъ часто ходили въ
него православные? Или: какое оправданіе могло быть для общенія съ
никоніаниномъ въ пищѣ, если раскольникъ былъ убѣжденъ, что его Digitized by Original from UNIVERSITY OF CHICAGO