ГЛ А ВА I I

ПО С ТА НОВК А НОВЫ Х П РОБЛ Е М
Итак, главный вопрос, который ставит CM перед православным богословием, можно формулировать следующим образом: каким образом
православное по своей сути произведение было
осуждено соборным(и) постановлением(-ями)?
Второй вопрос, связанный с ним: каким образом творения еретиков или соборно осужденных (справедливо или несправедливо) авторов смогли все равно быть усвоенными под
чужими именами православным Преданием (в
том числе и самими Соборами)?
Очевидно, что здесь православное богословие сталкивается с трудностями догматического и экклесиологического характера. Нам думается, однако, что они не столь непреодолимы,
как может показаться на первый взгляд. Ниже
мы предлагаем возможные ответы, не претендуя, само собой разумеется, на решение проблем, нуждающихся в длительном обсуждении
и богословской разработке, а быть может и в решении Поместного собора или специальной комиссии при нем.
Если начать рассуждения с Соборов, то здесь
следует различать, по нашему мнению, несколько аспектов. Одно дело — если речь идет о внутритроичных отношениях, непостижимых вообще. О них мы можем знать не иначе, как только через особое откровение Бога. Такого рода
догматы, принимаемые Вселенскими соборами, не могут быть погрешимыми или пересматриваться другими Соборами (хотя не исключены уточнения, растолковывающие более ранний догмат, но не противоречащие ему). Другое
дело — если мы имеем в виду действия Бога ad
extra. Хотя мы не можем сказать, как именно исходит Святой Дух от Отца или какова природа божественных энергий, человек может быть
причастным Святому Духу, посылаемому в мир
через Сына, и нетварным энергиям. Тут святые

отцы могут высказывать свои мнения, однако
это богословие напрямую зависит не только от
откровения Св. Духа, но и от опыта богообщения, то есть святости жизни («кто не молится,
тот не богослов»). Очевидно, что здесь представляется несколько больший простор для разнообразия мнений (например, хилиазм или вопрос
о Filioque), хотя разногласия в таких важных вещах приводят обычно к печальным последствиям. Третий аспект — если Соборы решают вопросы, связанные, в основном, с практическими надобностями Церкви. Тут допустима еще
бóльшая лояльность (вплоть до икономии) ради сохранения братской любви и спасения еретиков. Разные литургические практики могут
спокойно уживаться друг с другом (ср. споры о
времени празднования Пасхи между Малоазийской и Римской Церквами во II в. и их мудрое
решение), а конкретные дисциплинарные постановления могут пересматриваться и даже отменяться (с соблюдением должной «иерархии»;
отмена постановлений Вселенского собора Поместным нежелательна, хотя в той трудной ситуации, в которой оказалась нынешняя православная экклесиология, не видится другого выхода в отношении ряда насущных вопросов).
Неоправданное придание этим вопросам третьего порядка важности такого же значения,
как и первым или вторым, может привести (и
приводит) к внутрицерковным расколам, хотя и
обратный процесс — произвольная отмена (не
de jure, а de facto) одних постановлений и строгое соблюдение других — ни в коем случае не
может приветствоваться1. На этом уровне возможно осуждение тех или иных у ч е н и й даже
после смерти ересиархов, хотя вошедшее в церковную традицию (благодаря стараниям Юстиниана и более поздним синодикам) анафематствование самих л и ц, почивших в мире с Цер-

¹ Например, в современной практике Русской православной церкви не соблюдаются постановления о
возрастных ограничениях (ранних пределах) при рукоположении, но строго применяется правило, запре-

щающее первое венчание после рукоположения. Аналогичные примеры можно умножать чуть ли не до бесконечности.

187