ЗА К Л ЮЧ ЕН И Е
ГЛ А ВА I

И ТОГ И
Подытожим выводы и гипотезы1 предисловия
к CM в виде сжатой (с опущением многих важных деталей) реконструкции событий десятивековой протяженности. Мы не можем отвечать
за ее историческую достоверность, однако такая сводка поможет, как нам кажется, читателю вспомнить основные моменты предисловия
и представить их в виде пусть весьма условного, но все же связного целого, а не разрозненных фрагментов.
С середины IV в. под влиянием крайне аскетических монашеских течений стала развиваться ересь мессалианства. Богословской базой
ереси явилось неправильное понимание первородного греха. Первородный грех передается через зачатие, и человек рождается смертным
и подверженным страстям. Крещение не избавляет человека ни от смерти, ни от страстей, поэтому крещение бесполезно. Достичь бесстрастия можно только собственными усилиями —
непрестанной молитвой, которая одна способна
изгнать беса, вселяющегося в человека с момента рождения или даже зачатия и выходящего в виде дыма или змеи. После освобождения
от страстей и беса совершенный человек уже не
может грешить.
В противоположность мессалианству пелагианство утверждало, что первородный грех
не передается через зачатие, и, таким образом,
смерть является не следствием греха, а естественным свойством человека. Борьба с грехом
начинается с сознательного возраста, когда при-

ходят искушения, и только тогда необходимо
крещение, в котором не нуждаются совершенно
безгрешные младенцы. В принципе человек может достичь спасения и собственными усилиями, даже без крещения. По сравнению с мессалианством, власть первородного греха над человеком была сведена к минимуму, но свобода
воли была сохранена, как и у мессалиан, за счет
приуменьшения или даже отрицания значения
крещения.
В противовес пелагианству блж. Августин,
настаивавший на передаче первородного греха через зачатие и считавший смерть естественным следствием первородного греха, поставил
главный акцент на крещении, в котором нуждаются даже младенцы как находящиеся во
власти первородного греха. При этом Августин
утверждал, что сам по себе человек не может
без благодати совершить ничего, что содействовало бы его спасению. Что же касается соития, сопровождающегося похотью, через которое передается первородный грех и смерть,
то оно (как и сам брак) допустимо только ради
деторождения.2 (Католическая традиция, целиком воспринявшая учение Августина, впоследствии смягчила некоторые утверждения Августина относительно греха и смерти, цели и
смысла брака.)
Православие пыталось избежать всех крайностей, сохранив все значение и за таинством
крещения, и за свободной волей человека. Согласно позиции многих восточных отцов,

¹ Мы не отделяем выводы от предположений по тем
основаниям, что при недостатке исторического материала неизбежны разного рода гипотезы и реконструкции
(это мнение уже много раз высказывалось исследователями CM), а скептики всегда могут выдвинуть контрдоводы даже против выводов, кажущихся прочно обоснованными. Должная оценка гипотез и все pro et contra
были приведены в своих местах, поэтому мы считаем
себя вправе в Заключении выбрать те предположения,
которые вписываются в общую картину. Читатель, неудовлетворенный этим подобием «синтеза», без труда
сможет сам, опираясь на достаточно полно представ-

ленный в предисловии фактический материал, нарисовать такую картину, какая придется ему по душе.
² См., например, следующие трактаты блж. Августина: De bono coniugali (CPL 299), De peccatorum meritis et
remissione et de baptismo parvulorum (CPL 342), De gratia
Christi et de peccato originali (CPL 349), De nuptiis et concupiscentia (CPL 350) и др. Иностранная литература по
данной тематике громадна, но на русском языке нет даже перевода основных богословских сочинений Августина. Для общей ориентации в интересующей нас проблематике см.: Православная энциклопедия. Т. 1. М.,
2002. С. 97 (сочинения), 102–104 (богословие), 107–109
(литература).

181