Gräcität цитирует [9-е изд., Gotha, 1902, с. VII-VIII] следующее
положение известного догматиста Rothe: «Действительно,
можно с полным правом говорить о языке Святого Духа. В
Библии нам ясно обнаруживается, как действующий в откровении
Божественный Дух из языка того народа, который служил сферой
для этого откровения, каждый раз создавал для Себя совершенно
особое религиозное наречие, придавая новый, Ему только
соответствующий вид тем элементам языка, которые Он находил,
равно как и существовавшим уже понятиям. Всего яснее заметен
этот процесс на греческом языке Нового Завета». Во многих
местах своего словаря Кремер пытается дать доказательства этой
теории в частностях. И замечательно то, что специально
христианскими считаются не только слова, выражающие новые,
христианские понятия, но даже слова, выражающие самые
обыкновенные понятия, если только эти слова в таком значении
не попадаются у светских писателей (может быть, случайно) или
даже просто не отмечены в лексиконах. Благодаря этим двум теориям в науке для обозначения
языка LXX и Нового Завета вместе появился термин «библейский
язык», а также отдельно: для языка LXX — «иудейско-греческий
язык» или «язык LXX», для языка Нового Завета — «новозавет¬
ный греческий язык» или «христианский греческий язык» или
даже «иудейско-христианский греческий язык». При всем различии в точках отправления, обе эти теории —
гебраистическая и догматическая — имеют одну общую черту:
обе они рассматривают язык писателей Ветхого и Нового
Заветов как особый, отличающийся от языка современных им
светских писателей. Рассмотрим обе эти теории. Критика гебраистической теории Гебраистическая теория, очень давняя, как мы видели, на
первый взгляд весьма привлекательна. Действительно, читая
Ветхий и Новый Завет, всякий сразу чувствует разницу между 42
