свѣтъ жизни. „Я свѣтъ міру; кто послѣдуетъ за мною
тотъ не будетъ ходить во тьмѣ, во будетъ
имѣть свѣтъ жизни. (Іоан. 8—12). Передъ каждымъ сознательнымъ человѣкомъ, какое бы поло¬
женіе онъ ни занималъ, рано или поздно должны встать во всей
своей силѣ старые и вмѣстѣ съ тѣмъ вѣчно юные вопросы, воп¬
росы, передъ которыми одинаково дѣтски безпомощенъ и убѣлен¬
ный сѣдинами великій ученый, и легкомысленный юноша, пытаю¬
щійся заглянуть въ міровые тайники. Существованіе Бога и безсмертіе души, цѣль и смыслъ жизни,—
вотъ передъ чѣмъ гордое самоувѣренностью разума человѣчество
преклоняетъ колѣна и сознаетъ свое полное безсиліе. Какъ бы
ни пытались позитивизмъ и матеріализмъ упразднить эти высшіе
метафизическіе вопросы, имъ никогда не удастся заглушить въ
мыслящемъ человѣкѣ его основныя духовныя потребности: чело¬
вѣкъ всегда стремился и будетъ стремиться рѣшить свои вѣчные
вопросы: „Что тайна отъ вѣка? Въ чемъ существо человѣка? Откуда приходитъ, куда онъ идетъ? И кто тамъ, вверху, надъ звѣздами живетъ?4'. Вотъ какъ восклицаетъ извѣстный проповѣдникъ Версье: „Мнѣ нужно знать, куда я иду, и если я считаю безумнымъ
того человѣка, который сядетъ въ поѣздъ или на корабль, пе
спросивши себя, куда паръ иди вѣтеръ принесетъ его, какъ нуж¬
но назвать тѣхъ, которые соглашаются пуститься въ путь жизни,
не зная, идутъ ли они на смерть или пробужденіе, на ночь безъ
завтрашняго дня или къ свѣту, который никогда не угаснетъ, на
сужденіе судомъ неумолимымъ или на обладаніе безконечной лю¬
бовью. Я хочу знать, куда я иду. Какъ бы я ни привязывался
ко всѣмъ второстепеннымъ цѣлямъ, онѣ меня не удовлетворяютъ.
